С историей власовской армии, как и с личностью генерала Власова, связано невероятное количество мифов и стереотипов. К сожалению, в последние годы их количество серьезно прогрессирует. Однако проблема заключается в том, что само словосочетание «Власовское движение», если подразумевать его как некое политическое явление, — оно, конечно, значительно шире, нежели то, что называют «власовской армией». Дело в том, что участниками Власовского движения можно считать не только военнослужащих, но и гражданских лиц, которые к военной службе вообще никакого отношения не имели. Например, члены «групп содействия» КОНР, которые возникли в лагерях гастарбайтеров после ноября 1944 года: это гражданские служащие Комитета и его учреждений, подразделений, несколько тысяч человек, — всех их можно считать участниками Власовского движения, но не военнослужащими власовской армии.
Чаще всего при словосочетании «власовская армия» у нас возникает такая ассоциация — Русская освободительная армия (РОА). Но в действительности РОА была фикцией, ее никогда как оперативного объединения не существовало. Это был исключительно пропагандистский штамп, появившийся в конце марта — начале апреля 1943 года. И все так называемые (или почти все) русские «добровольцы», служившие в составе германских вооруженных сил: freiwilliger, отчасти хиви — все они носили этот шеврон и считались военнослужащими армии, которой никогда не существовало. На самом деле они были военнослужащими германских вооруженных сил, вермахта, в первую очередь. До октября 1944 года единственным подразделением, которое подчинялось Власову, была рота охраны, разбросанная в Дабендорфе и Далене, где генерал находился фактически под домашним арестом. То есть никакой власовской армии не было. И только в ноябре 1944 года, правильнее говорить в октябре, начал создаваться действительно достаточно серьезный, квалифицированный штаб.
Кстати, надо сказать, что Власов выполнял больше представительские функции в своей армии. Ее подлинным организатором, человеком, который за шесть последних месяцев сумел добиться очень многого, был Федор Иванович Трухин — профессиональный генштабист, бывший начальник оперативного управления Северо-Западного фронта, заместитель начальника штаба Северо-Западного фронта, попавший в плен в последних числах июня 1941 года. Собственно, именно генерал Трухин и был настоящим создателем власовской армии. Он был заместителем Власова по делам Комитета, военным делам, заместителем начальника военного управления.
Подлинным создателем власовской армии был генерал Федор Трухин
Если говорить о структуре власовской армии, то она складывалась следующим образом: во-первых, Власов и Трухин рассчитывали на то, что немцы передадут под их командование все существующие русские части, подразделения, соединения. Однако, забегая вперед, этого так и не произошло.
В апреле 1945 года в состав власовской армии де-юре вошли два казачьих корпуса: в Отдельном казачьем корпусе в Северной Италии было 18,5 тысяч строевых чинов, а в 15-м казачьем корпусе фон Паннвица без немецкого персонала — примерно 30 тысяч человек. 30 января 1945 года к Власову присоединился и Русский корпус, который был не очень большим по численности, порядка 6 тысяч человек, но состоял из довольно профессиональных кадров. Таким образом, по состоянию на 20 — 22 апреля 1945 года генералу Власову подчинялось примерно 124 тысячи человек. Если же отдельно выделить русских (без украинцев, белорусов), то около 450 — 480 тысяч человек прошло через власовскую армию. Из них 120 — 125 тысяч человек (на апрель 1945 года) можно считать военнослужащими-власовцами.
Аттестацией военнослужащих, прибывавших в офицерский резерв, занималась квалификационная комиссия под руководством майора Арсения Демского. Комиссия оценивала знания, подготовку, профессиональную пригодность бывших советских офицеров. Как правило, за военнослужащим оставалось его старое воинское звание, особенно если сохранялись документы или карточка военнопленного, где это было записано, но иногда ему присваивался и более высокий чин. Например, в Главном управлении пропаганды у Власова служил военинженер II ранга Алексей Иванович Спиридонов — он сразу был принят в РОА полковником, хотя его воинское звание никак этому чину не соответствовало. Андрей Никитич Севастьянов, начальник отдела материально-технического снабжения Центрального штаба, вообще личность в российской истории уникальная (пару слов скажем о нем ниже), получил в РОА звание генерал-майора.
Заседание КОНР в Берлине, ноябрь 1944 года
Судьба Андрея Никитича Севастьянова практически никогда не была предметом внимания историков, исследователей. Он был сыном московского приказчика или даже купца второй гильдии (версии расходятся). Окончил коммерческом училище в Москве, после чего некоторое время учился в Высшем техническом училище. До революции прошел действительную службу в рядах Императорской армии, вышел с чином прапорщика запаса. Началась Первая мировая война. Севастьянов сразу ушел на фронт, закончив войну осенью 1917 года в чине штабс-капитана. В принципе, удивляться здесь нечему. Однако отметим, что за эти три года войны наш герой получил семь боевых российских наград, включая Георгиевский крест 4-й степени и орден Святого Владимира с мечами. Насколько известно, это единственный случай в истории Первой мировой войны, когда не кадровый офицер (Севастьянов был из запаса) получил семь боевых орденов, включая два самых высших. При этом он также заработал тяжелое ранение: при атаке австрийской конницы Севастьянов был ранен клинком в голову и практически весь 1917 год провел в госпитале.
В 1918 году Севастьянов пошел на службу в Красную армию, откуда был уволен за антисоветские взгляды. В течение двадцати лет его то сажали, то выпускали. И вот в 1941 году под Киевом, по одной версии, он перешел на сторону противника сам, по другой — попал в плен.
В Красной армии Севастьянов проходил аттестацию, его карточка находилась в картотеке командно-начальствующего состава, но воинского звания ему так и не было присвоено. Видимо, он ждал. По одной версии, ему должны были дать звание капитана, что соответствовало штабс-капитану, но начальник артиллерии 21-й армии почему-то приказал Севастьянову носить в петлицах по одному ромбу. Получается, что в плен Андрей Никитич попал в звании комбриг, чине, которого в сентябре 1941 года уже не было. И на основании этой записи в РОА Севастьянова аттестовали как генерал-майора.
В феврале 1945 года Андрей Севастьянов совместно с генералами РОА, Михаилом Меандровым и Владимиром Арцезо, который служил у Власова под псевдонимом «Айсберг», был выдан американцами советским представителям. В 1947 году по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР он был расстрелян.
В апреле 1945 года генералу Власову подчинялось примерно 124 тыс. человек
Если оценивать численность офицерского корпуса власовской армии, то по состоянию на апрель 1945 года она составляла от 4 до 5 тысяч человек в чинах от подпоручика до генерала, включая, конечно, белоэмигрантов, которые присоединились к Власову достаточно компактной группой. В основном это были офицеры Русского корпуса. Например, военнослужащие под руководством генерал-лейтенанта Бориса Александровича Штейфона, героя Эрзурумского сражения 1916 года, коменданта Галлиполийского лагеря, участника Белого движения. Стоит отметить, что практически все офицеры-белоэмигранты занимали в армии Власова отдельные, достаточно важные посты.
Если же сравнивать количество советских офицеров, попавших в плен, с численностью присоединившихся к власовский армии белоэмигрантов, то соотношение будет где-то 1:5 или 1:6. При этом отметим, что последние на фоне командиров Красной армии выгодно отличались. Можно даже сказать, что офицеры Русского корпуса были больше готовы к сближению с власовцами, чем военнослужащие РККА.
Чем это можно объяснить? Отчасти тем, что появление генерала Власова было психологически оправдано в глазах белых эмигрантов. В 30-е годы все журналы белой военной эмиграции («Часовой» и ряд других) с восторгом писали (была очень популярна теория «комкора Сидорчука»), что найдется какой-нибудь популярный командир Красной армии, который возглавит борьбу народа против власти, и тогда мы этого комкора, даже если в Гражданскую войну он выступал против нас, обязательно поддержим. И когда Власов появился (первая встреча Власова с генерал-майором Генштаба Алексеем фон Лампе состоялась 19 мая 1943 года в доме бывшего вице-директора департамента земледелия Федора Шлиппе, соратника Столыпина по аграрной реформе), то произвел очень хорошее впечатление.
Таким образом, еще раз подчеркнем это, белоэмигрантов в рядах власовской армии служило куда больше, чем участвовало в движении сопротивления. Если объективно посмотреть на численность, то около 20 тысяч русских белых эмигрантов в годы Второй мировой войны сражалось на стороне противника.
.jpg)
Солдаты Русской освободительной армии, 1944 год
«Боевое крещение» РОА, если не считать активных боевых действий, которые вели соединения до того, как вошли в армию Власова, состоялось 9 февраля 1945 года. Ударная группа под командованием полковника Игоря Сахарова, сформированная из советских граждан, добровольцев, служивших во власовской армии, и нескольких белоэмигрантов, совместно с немецкими войсками приняла участие в боях с 230-й стрелковой дивизией Красной армии, которая заняла оборону в районе Одера. Надо сказать, что действия РОА были достаточно эффективными. В своем дневнике Геббельс отметил «выдающиеся достижения отрядов генерала Власова».
> Второй эпизод с участием РОА, куда более серьезный, состоялся 13 апреля 1945 года — так называемая операция «Апрельская погода». Это была атака предмостного советского укрепления, плацдарма «Эрленгоф», южнее Фюрстенберга, который защищал 415-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон, входивший в состав 119-го укрепрайона советской 33-й армии. И Сергей Кузьмич Буняченко, бывший полковник Красной армии, генерал-майор РОА, ввел в действие два своих пехотных полка. Однако местность там была настолько невыгодной, и фронт атаки составлял всего 504 метра, причем атакующие подставляли себя еще с фланга под сильный заградогонь советской артиллерии 119-го УРа, что успеха (продвинуться на 500 метров, овладеть первой линией окопов и продержаться на ней до следующего дня) добился только 2-й полк. 3-й полк под командованием Георгия Петровича Рябцева, служившего под псевдонимом «Александров», бывшего майора Красной армии, подполковника власовской армии, потерпел поражение.
Кстати, судьба Рябцева, застрелившегося на демаркационной линии в Чехии уже после Пражского восстания, очень любопытна. В Первую мировую войну он попал в немецкий плен, бежал, будучи унтер-офицером Русской армии, к союзникам, французам. Воевал в Иностранном легионе, потом вернулся в Россию. Служил в Красной армии, в 1941 году был командиром 539-го полка. Попал в немецкий плен вторично, два года просидел в лагере, подал рапорт в РОА и был зачислен в инспекториат генерал-майора Благовещенского.
В глазах белоэмигрантов появление Власова было психологически оправдано
2-м полком руководил подполковник Вячеслав Павлович Артемьев, кадровый кавалерист, кстати, тоже очень интересный персонаж. В немецкий плен он попал в сентябре 1943 года. На родине его считали погибшим, посмертно наградили орденом Красного Знамени. После войны насильственной выдачи советской администрации Артемьев избежал. Умер в Германии в 60-е годы.
А вот история жизни генерала Ивана Никитича Кононова могла бы запросто стать основой для кинематографического фильма или детектива. Бывший красноармеец, командир 436-го полка 155-й стрелковой дивизии, Кононов 22 августа 1941 года с довольно большой группой бойцов и командиров перешел на сторону противника, сразу же предложив создать казачью часть. На допросе немцам Кононов заявил, что он из репрессированных казаков, его отец был повешен в 1919 году, два брата погибли в 1934 году. И, что интересно, немцы сохранили Кононову присвоенное ему в РККА звание майора, в 1942 году он был произведен в подполковники, в 1944 году в полковники вермахта, а в 1945 году стал генерал-майором КОНР. За годы службы вермахту Кононов получил двенадцать боевых наград — это кроме ордена Красной Звезды, приобретенного на родине.
Что касается судьбы полковника Красной армии, генерал-майора КОНР Сергея Кузьмича Буняченко, то в ней много неясностей. Буняченко родился в бедной украинской семье, большая половина которой погибла от «голодомора». В 1937 году на партсобрании он выступил с критикой коллективизации, за что немедленно был исключен из партии. Исключение потом, правда, заменили строгим выговором. В 1942 году Буняченко командовал 389-й стрелковой дивизией на Закавказском фронте и, выполняя приказ генерала Масленникова, взорвал мост на участке Моздок — Червленое до того, как часть подразделений Красной армии успела через него переправиться. Из Буняченко сделали козла отпущения, отправили под суд военного трибунала, приговорили к расстрелу, который потом заменили десятью годами исправительно-трудовых лагерей с отбытием после окончания войны В октябре 1942 года Буняченко вступил в командование 59-й отдельной стрелковой бригадой, серьезно ослабленной, потерявшей в предыдущих боях более 35% личного состава. В середине октября в жестоких оборонительных боях бригада понесла новые потери, а в ноябре была практически уничтожена. В этом поражении также был обвинен Буняченко, которому угрожал новый арест. А далее существует две версии развития событий: по одной из них, Буняченко был захвачен в плен разведывательной группой 2-й румынской пехотной дивизии, по другой, он сам перешел на сторону немцев в декабре 1942 года (однако проблема в данном случае заключается в том, что немцы перебежчиков отправляли в специальные лагеря, а Буняченко до мая 1943 года сидел в обычном лагере).
После Пражского восстания, распустив по приказу Власова дивизию и сняв с себя знаки различия, Буняченко отправился в штабной колонне в штаб 3-й американской армии. 15 мая 1945 года он вместе с начальником штаба дивизии подполковником ВС КОНР Николаевым и начальником дивизионной контрразведки капитаном ВС КОНР Ольховиком был передан американскими патрулями командованию 25-го советского танкового корпуса. Николаева и Ольховика расстреляли отдельно, а Буняченко был включен в группу офицеров и генералов, которые шли по делу Власова — его повесили вместе с главнокомандующим РОА. При этом есть основания предполагать, что именно к Буняченко применялись пытки на следствии: время допроса, судя по записи в протоколе, заняло 6 — 7 часов. Сергей Кузьмич был человеком принципиальным, грубым, хамоватым, но коллективизация произвела на него очень страшное впечатление. Вообще, стоит отметить, что это была главная причина, по которой Власовское движение возникло.
.jpg)
Генерал Власов инспектирует солдат РОА, 1944 год
Несколько слов скажем про авиацию власовский армии. Известно, что среди «соколов» генерала было три Героя Советского Союза: Бронислав Романович Антилевский, Семен Трофимович Бычков и Иван Иванович Тенников, биография которого наименее изучена.
Кадровый летчик, татарин по национальности, Тенников, выполняя боевое задание по прикрытию Сталинграда 15 сентября 1942 года над островом Зайковский, вел бой с истребителями противника, таранил немецкий «Мессершмитг-110», сбил его и остался в живых. Есть версия, что ему за этот подвиг было присвоено звание Героя Советского Союза, но его фамилии нет в перечне лиц, которые были лишены этого звания. В советской авиации Тенников служил до осени 1943 года, когда был сбит и считался пропавшим без вести. Будучи в лагере военнопленных, он поступил на службу в органы немецкой разведки и затем был переведен во власовскую армию. По состоянию здоровья он не мог летать и служил как офицер-пропагандист. О дальнейшей судьбе Тенникова после апреля 1945 года ничего не известно. По документам Главного управления кадров Министерства обороны он до сих пор числится пропавшим без вести.
Служили у Власова и летчики-белоэмигранты: Сергей Константинович Шабалин — один из лучших авиаторов Первой мировой войны, Леонид Иванович Байдак, положивший в июне 1920 года начало разгрому 1-го конного корпуса Дмитрия Жлоба, Михаил Васильевич Тарновский — сын известного русского оружейника, полковника Русской армии, героя Русско-японской войны Василия Тарновского. В 13-летнем возрасте Михаил вместе с семьей покинул родину. Жил сначала во Франции, потом в Чехословакии, закончил там летную школу, став профессиональным летчиком. В 1941 году Тарновский поступил на службу в органы германской пропаганды. Являлся диктором и редактором ряда передач радиостанции «Винета», разрабатывал сценарии и вел радиопередачи антисталинского и антисоветского характера. Весной 1943 года, в мае, подал заявление о вступлении в РОА. Служил под Псковом в Гвардейском ударном батальоне, а потом перевелся в части ВВС, где командовал учебной эскадрильей.
Почему мы заостряем внимание на Тарновском? Дело в том, что, сдаваясь американцам, он, как подданный Чехословацкой Республики, выдаче в советскую оккупационную зону не подлежал. Однако Тарковский изъявил желание разделить участь своих подчиненных и последовать с ними в советскую зону. Военным трибуналом 26 декабря он был осужден к расстрелу. Расстрелян 18 января 1946 года в Потсдаме. В 1999 году был реабилитирован прокуратурой Санкт-Петербурга.
Третьим Героем Советского Союза в РОА был летчик Иван Тенников
И напоследок несколько слов относительно идеологической составляющей Власовского движения. Кратко изложим тезисы — выводы делайте сами. Вопреки очень распространенным стереотипам и мифам, большая часть власовских офицеров начала сотрудничать с противником после Сталинграда, то есть в 1943 году, а некоторые вступили в армию генерала в 1944 и даже в 1945 годах. Одним словом, жизненные риски человека, если он записывался в РОА после 1943 года, не снижались, а возрастали: положение в лагерях настолько изменилось по сравнению с первыми месяцами войны, что вступать во власовскую армию в эти годы мог только самоубийца.
Известно, что у Власова были совершенно разные люди не только по воинским чинам, но и по политическим взглядам. Поэтому, если во время такой страшной войны происходит такая массовая измена пленных генералов и офицеров своему собственному государству, присяге, все-таки нужно искать социальные причины. В Первую мировую войну в плену у противника были тысячи офицеров Русской армии, но ничего подобного, ни одного офицера-перебежчика (кроме прапорщика Ермоленко) даже близко не было. Не говоря уже о ситуации XIX века.
Что касается суда над генералом Власовым и другими руководителями РОА, то сначала руководство СССР планировало провести публичный процесс в Октябрьском зале Дома Союзов. Однако впоследствии от этого намерения отказалось. Возможно, причиной стало то, что часть обвиняемых могла высказать на суде взгляды, которые объективно могли совпасть с настроениями определенной части населения, недовольной советской властью.
23 июля 1946 года Политбюро ЦК ВКП (б) вынесло решение о смертном приговоре. 1 августа генерал Власов и его последователи были повешены.
РОА И ПРАЖСКОЕ ВОССТАНИЕ
Марш 1-й дивизии РОА с Одерского фронта в Богемию отвечал плану, разработанному на последнем заседании президиума КОНР 28 марта 1945 года в Карлсбаде{438}. Тогда было решено стянуть все части РОА в одном пункте в районе Альп и там соединиться с 15-м Казачьим кавалерийским корпусом, формально тоже подчиненным Власову. Руководители РОА надеялись таким образом продемонстрировать силу и мощность армии и привлечь политический интерес западных держав, которые пока относились к власовской армии весьма прохладно. На случай, если бы в обозримом будущем не произошло ожидаемого разрыва союзнической коалиции, предполагалось присоединиться к отрядам четников бывшего военного министра югославского королевского правительства в изгнании Драга Михайловича и продолжать борьбу в горах Балкан до изменения общей обстановки{439}. Обсуждался в КОНР также и весьма авантюрный с виду план — пробиться к Украинской повстанческой армии (УПА), которая до сих пор представляла собой значительную силу в тылу у советской армии{440}. Подходящим местом для соединения армии казался сначала Инсбрук, так как оттуда можно было в любую минуту уйти через альпийский переход Бреннер на юг{441}. Власов думал также и о Зальцбурге, но потом он оставил мысль об объединении своих войск в районе "альпийского укрепления", предпочитая держаться подальше от эсэсовских "янычар", которые, как он предполагал, там находились. Во второй половине апреля, когда южная группа РОА (армейский штаб, офицерская школа, 2-я дивизия, запасная бригада и другие части) вышла в поход, a обширные области Южной Германии уже были заняты американскими и французскими войсками, единственным местом для сосредоточения армии оставался лишь район между Будвайсом и Линцем, "богемские леса"{442}. Части РОА начали постепенно прибывать туда, но в это время северной группе (1-я дивизия) представилась возможность, не предусмотренная первоначальным планом, — присоединиться к национальному чешскому восстанию, которое как раз разгоралось в той области, куда вступили русские войска. Руководство 1-й дивизии далеко не сразу решилось на этот шаг, понимая, что чешское национальное восстание плохо организовано и плохо вооружено, а главное — внутри него нет политического единства{443}. Только коммунистические группировки, в которых находились сброшенные на парашютах советские агенты, четко представляли себе свои цели: они стремились не просто к национальному освобождению, но и к радикальным социальным переменам. Именно поэтому Буняченко весьма осторожно отнесся к попыткам сближения, предпринятым представителями местных партизан{444}. Начальник управления безопасности КОНР подполковник Тензоров, в конце апреля встретившийся в сопровождении группы вооруженных солдат РОА в местечке Лани с чешскими офицерами (которые на самом деле были переодетыми советскими агентами), немедленно отклонил все предложения о совместных действиях РОА и Красной армии. А командир полка 1-й дивизии отказался встретиться с офицером Красной армии, который находился у чешских партизан{445}. Точки соприкосновения могли возникнуть только после формирования в Праге 30 апреля национального чешского руководства восстанием — группы "Алекс" под командованием генерала Слунечко, опиравшейся в основном на соединения правительственных войск, жандармерии, полиции и т.п. и представлявшей собой военную единицу, родственную РОА. В это время была также организована военная группа "Бартош", взявшая на себя фактически военное командование восстанием. Командиром "Бартоша" был генерал Кутлвашр, а начальником штаба — подполковник Бюргер. Когда делегация этой группы появилась в Козоедах, где стояла 1-я дивизия (по-видимому, это случилось 2 мая{446}), с предложением принять участие в предстоящем антинемецком восстании, многим показалось, что это выход из безнадежного положения. Подполковник Артемьев пишет:
Поздним вечером в дивизию прибыла делегация чешских офицеров, отрекомендовавшихся представителями штаба восстания. Делегаты заявили, что в Праге готовится восстание, которое нуждается в помощи и поддержке. Откладывать восстание нельзя, потому что немцы могут узнать о нем и тогда оно обречено на провал. Они надеются единственно на власовскую армию и безоговорочную поддержку "власовцев". "Чешский народ, — сказали они, — никогда не забудет, что вы помогли нам в трудный час"*.
На совещании, созванном Буняченко, все командиры полков и прочие офицеры дивизии, в том числе и начальник штаба подполковник. Николаев, высказались за помощь восставшим и за союз с чехами. Исключение снова составил командир 1-го полка подполковник Архипов-Гордеев. Много лет спустя он писал полковнику Позднякову: "Еще раз напоминаю Вам, что я был против похода на Прагу и высказал это на военном совете незадолго до похода""*{447}.
Участие дивизии в чешском восстании, за которое однозначно высказался Буняченко, означало открытый разрыв с немцами и нарушение решения КОНР от 28 марта 1945 года. Какую же позицию занял в этом вопросе Власов? Главнокомандующий, более всех в РОА ратовавший за союз с немцами, и на сей раз, похоже, не отступил от своей политической линии. Оберфюрер Крёгер, бывший последние полгода немецким представителем у Власова и его доверенным лицом, характеризует генерала как человека, "которому были отвратительны всякий обман и предательство", который обладал "прямым характером" и "упорно шел к цели, не прибегая к обходным маневрам или каким-либо интригам — словом, был настоящим солдатом" 11. Кроме того, важную роль, вероятно, сыграло тут и неверие Власова в успех Пражского восстания.
Еще 16 апреля 1945 года Сергей Фрелих связался по поручению Власова с чешским генералом Клецандой на предмет выяснения возможностей союза с чешским национальным движением до прихода американских войск l{448}. Теоретически такая комбинация представлялась вполне реальной, поскольку (и это признает даже коммунистический чешский автор Бартошек) "как немецкие фашисты, так и державы антигитлеровской коалиции (США и Англия) и силы в Чехословакии, причислявшие себя якобы к антифашистскому фронту," — все хотели, чтобы Прагу заняли американцы{449}. Однако в начале мая подобные предположения потеряли всякий смысл{450}. Даже сам генерал Клецанда считал план бесперспективным. Зная психологию западных правительств, он не надеялся на их поддержку и, кроме того, считал, что большая часть населения Чехословакии по крайней мере поначалу приветствовала бы советские войска как освободителей. Поэтому никаких возможностей для совместных действий с Власовым он не видел.
Все это заставило Власова отказаться от мысли о временном союзе с чехами, и теперь он никак не мог согласиться с Буняченко, рисовавшим ему радужные перспективы: чешское национальное антикоммунистическое правительство предоставит дивизии политическое убежище и непременно добьется признания западных держав, у которых тогда просто не останется другого выхода, как терпеть Русское освободительное движение{451}. Для Власова важней всего была позиция американцев, с которыми, по его мнению, следовало вступить в прямые переговоры, без всяких обходных путей. К тому же ему явно не хотелось наносить удар в спину немцам, и не потому, что он питал к ним симпатию, но скорее всего просто из нежелания взваливать на себя осложнения, связанные с переменой фронта. Очевидно, он до последней минуты рассчитывал на возможность совместного выступления западных союзников с немцами против наступающей советской армии{452}. И вполне вероятно, что не он один думал об этом. Стоит вспомнить хотя бы о тайных мероприятиях, проводимых весной и летом 1945 года английским правительством и командующим 21-й группой армий фельдмаршалом Монтгомери{453}. Впрочем, возможно, что главным фактором, определившим позицию Власова, было его глубокое разочарование, и это само по себе очень важно{454}. Так, по одной из версий, Власов ушел с военного совета 1-й дивизии РОА со словами: "Если мои приказы больше не являются для вас обязательными, то мне здесь нечего делать"*{455}. Согласно другим источникам, его слова были не столь резкими. Во всяком случае, он был против пражской акции и, как свидетельствует немецкий адъютант генерала Ашенбреннера старший лейтенант Бушман, его угнетала перспектива военных действий против немцев{456}. Тем не менее, не давая Буняченко официального согласия, он в конце концов предоставил командиру 1-й дивизии полную свободу действий{457}. По мнению доктора Крёгера, в этой отчаянной ситуации генерал решил не вмешиваться, чтобы не мешать последней, пусть даже во многом иллюзорной, возможности спасения. Измученный болезнью, Власов поселился в небольшом замке западнее Праги и оттуда по донесениям следил за ходом событий{458}.
Утром 4 мая дивизия, с полком Сахарова в арьергарде, продолжила свой марш в юго-восточном направлении. Вечером, пройдя через реку Бероунку, она достигла окрестностей Сухомасти, где расположился дивизионный штаб. На следующее утро в результате переговоров между руководством дивизии и офицерской делегацией группы "Бартош" (по-видимому, во главе с майором Машеком) было подписано соглашение о помощи{459}. К сожалению, подлинник этого важного документа утерян, но его содержание в основном поддается реконструкции. Начальник штаба дивизии подполковник Николаев передал документ майору Швеннингеру, перевел и объяснил отдельные пункты{460}. Как после войны вспоминал Швеннингер, это было соглашение русских и чехов о совместной борьбе против "нацизма и большевизма". В таком же тоне были написаны и листовки на чешском и русском языках, в которых дивизия при вступлении в Прагу призывала "чешских и русских братьев" к борьбе как против "национал-социалистической Германии", так и против "большевизма"{461}. Идея борьбы против "большевиков и немцев" находит отражение также в рапорте, поданном в группу "Бартош" б мая в 0.44 часов чешским полковником, комендантом города Требон, о переговорах, по-видимому, с командиром 2-й дивизии РОА генерал-майором Зверевым{462}. На этом моменте стоит остановиться, потому что советские источники пытаются создать впечатление, будто только отдельные неорганизованные группы власовцев, на свой страх и риск и вопреки приказу командиров, начали борьбу против "немецких оккупантов", надеясь "оправдаться в своих преступлениях против человечества" и тем самым хотя бы отчасти заслужить прощение советской власти{463}. В действительности речь идет отнюдь не об отдельных группах: на основании русско-чешского военного соглашения от 5 мая 1945 г. в пражском восстании приняла участие вся 1-я дивизия РОА. Выступление против немцев никак не изменило антибольшевистских настроений русских солдат и отнюдь не означало разгула враждебности по отношению к немцам. Для командования дивизии речь шла лишь о решении, связанном с определенной политической ситуацией, что не оставляло места для каких-либо эмоций против бывших союзников.
Во избежание конфликтов с мирным населением и местными властями Буняченко издал строгие приказы, еще когда дивизия находилась в Германии{464}. Нарушения, связанные с воровством, и прочие мелкие проступки разбирались офицерами на месте, и потерпевшим щедро возмещались понесенные убытки. В более серьезных случаях полагались строгие наказания. Так, военный суд дивизии, приговорил к смертной казни за грабежи и мародерство по меньшей мере одного солдата, который сразу после вынесения приговора был расстрелян перед строем, чтобы, как заявил Буняченко, все видели в РОА высокодисциплинированную армию, чтобы никому, "в том числе и нашим врагам, не давать повода упрекнуть нас. В этом наша честь и наше спасение". Хотя, по наблюдениям майора Швеннинге-ра, офицеры до самого конца "крепко держали в руках" своих людей{465}, после вступления в Богемию в дивизии наметился некоторый спад и ухудшение дисциплины. Солдаты завязывали теплые отношения с чехами и вскоре почувствовали себя хозяевами в области. Случаи нарушения дисциплины участились: русские начали мешать военным передвижениям, доходило даже до столкновений солдат РОА с немецкими органами инспекции и служащими вермахта{466}. Есть сведения о разграблении военных складов. В одном месте солдаты наткнулись на запас метилового спирта для двигателей реактивных самолетов: в результате многие умерли или тяжело заболели. Серьезное столкновение между русскими и немцами случилось 2 мая 1945 года, когда штаб-квартира дивизии находилась еще в Козоедах. В соседнем городке Лоуни два офицера — лейтенант Семенов, недавний адъютант командира дивизии, сын советского генерала, и старший лейтенант Высоцкий — в поисках бензина на вокзале начали по собственному почину проверять документы солдат в эшелоне и отбирать у них оружие. В результате завязалась беспорядочная перестрелка, погибло шесть русских, в том числе и Семенов, и четыре немца, многие были ранены. Русские и немецкие участники инцидента были доставлены в штаб дивизии, и Власов немедленно приказал провести расследование, в ходе которого была неопровержимо доказана вина русских, в первую очередь — Семенова. Власов, по сведениям многих источников, был крайне возмущен поведением своих солдат{467}. Высоцкого спасло от ареста лишь то, что генерал знал его еще со времен его службы в личной охране Власова, да еще то, что Высоцкий отличился при наступлении в феврале 1945 года у Ней-Левина. Немцев, среди которых было несколько офицеров, по приказу Власова тут же отпустили, дав им надежную охрану. Но этим конфликт не кончился: власовцы, решив отомстить, застрелили позднее несколько солдат и офицера из этой части, никак не связанных с эпизодом на вокзале.
Тем не менее перемена фронта, решение о которой было принято 5 мая, была осуществлена, по желанию руководства дивизии, без излишней резкости. Об этом можно судить по отношениям с немецкой группой связи. Утром 5 мая майора Швеннингера встретили в штабе дивизии с тем же радушием, что и всегда. Правда, офицер разведки капитан Ольховник потребовал, чтобы немецкий майор сдал оружие, но при этом передал извинения командира дивизии{468}. Начальник штаба подполковник Николаев счел своим долгом немедленно со всей точностью и прямотой сообщить Швеннингеру о случившемся. Он разъяснил майору, что ввиду надвигающегося крушения рейха они больше не могут связывать свои надежды с немцами, а с другой стороны, им никак нельзя "попасть в руки Советам", и поэтому единственный выход для них — это пойти навстречу просьбе представителей чешского национального движения о помощи, в надежде получить политическое убежище в новой Чехословакии. Перед офицерами группы связи был поставлен выбор:
Либо чехи немедленно переправят их в Германию, либо они могут и дальше оставаться в дивизии на положении пленных. При этом Буняченко просил передать Швеннингеру, что, если тот останется в дивизии, генерал и впредь будет с благодарностью прислушиваться к его советам. Швеннингер и его штаб доверяли Николаеву больше, чем чехам, и предпочли остаться с дивизией, однако другие немцы были немедленно вывезены чехами и на следующий день оказались в Германии.
Утром 5 мая, когда русско-чешские переговоры успешно завершились, в Праге спонтанно началось восстание против немецких оккупационных властей. Хотя в тот момент немцы уже сами решили отказаться от власти в протекторатах Богемия и Моравия, восстание могло, в случае успеха, отрезать путь к отступлению на запад расположенных восточнее Праги сил группы армий " Центр". Уже в первый час повстанцам, среди которых было немало сброда, удалось овладеть половиной города, и они жестоко расправлялись с мирным населением и пленными{469}. Но стоящие в окрестностях Праги хорошо вооруженные немецкие части утром б мая перешли в наступление и в течение дня сильно потеснили повстанцев. 5 мая 1-я дивизия РОА вышла из района Бероун — Сухомасти несколькими колоннами к Праге. Им предстояло пройти 50 километров. Днем разведотряд под командованием майора Костенко был послан в район к юго-западу от Праги. За ним на правом фланге следовал 1-й полк под командованием подполковника Архипова, прорвавшийся через Литтен — Корно к Радотину, к юго-востоку от города{470}. На левом фланге вдоль шоссе Бероун — Прага двигался 3-й полк под командованием подполковника Александрова-Рыбцова и 4-й полк под командованием полковника Сахарова, а в центре по шоссе Сухомасти — Корно — Будняны — Моржина — Кухарж — Ржепорие — Йинонице шел 2-й полк под командованием подполковника Артемьева и дивизионные части и подразделения. Дивизионный штаб 5 мая находился в Бутовице, а с 6 мая до конца пражской операции — в пригороде Йинонице. Вечером 5 мая русские войска вошли в город. С запада в Прагу ворвался колесный взвод 2-го полка под командованием лейтенанта Золина{471}, а разведотряд с юго-запада достиг Радотина и двигался дальше по берегу Влтавы к Збраславу (Кенигзаал). Жители Праги встретили власовцев как освободителей{472}. В ночь на б мая дивизионный штаб и представители группы "Бартош" распределили цели атаки в Праге. Поскольку солдаты 1-й дивизии были в немецкой форме, их решили снабдить трехцветными — бело-сине-красными — флагами.
Бои 1-й дивизии в Праге начались днем 6 мая атакой на аэродром Рузине, находившийся к северо-западу от города. На этом самом крупном из пражских аэродромов в то время располагалась б-я боевая эскадрилья, боевое формирование под названием Хогебак, усиленное звеньями нескольких истребительных эскадрилий с реактивными истребителями типа Ме-262{473}. Немецкое командование пока еще рассчитывало удержать за собой аэродром и прилегающую территорию с казармами, а группа "Бартош" придавала захвату Рузине особое значение — во-первых, чтобы исключить возможность использования аэродрома немцами для операций Люфтваффе, а во-вторых, чтобы дать возможность для посадки самолетам западных держав, на помощь которых все еще рассчитывали повстанцы. Генерал-майор Буняченко пошел навстречу пожеланиям чехов: утром 6 мая 3-й полк под командованием подполковника Александрова-Рыбцова свернул с шоссе Бероун — Прага на север, в направлении Храштаны — Собин — Гостивице. Боям за аэродром предшествовали несколько попыток переговоров, оставшиеся, однако, безрезультатными и приведшие даже к трагическим последствиям. Находясь на подступах к аэродрому, 1-й полк вступил через парламентера в контакт со штабом эскадрильи: по немецким источникам — с целью договориться о перемирии, по русским (которые, кажется, ближе к истине) — чтобы добиться немедленной сдачи аэродрома. После безуспешных переговоров только что приземлившийся в Рузине начальник штаба 8-го авиакорпуса полковник Зорге, бывший начальник штаба при генерал-лейтенанте Ашенбреннере, вызвался лично отправиться к власов-ским войскам{474}, по-видимому, полагая, что вчерашние союзники стали врагами в силу недоразумения, тем более что, как ему было известно, все войска РОА должны были соединиться у Будвайса. Заявив, что Власов — его лучший друг и что он уладит все дело за несколько минут, Зорге распорядился предоставить ему машину. Однако вскоре после отъезда Зорге его адъютант капитан Кольхунд вернулся один с ультиматумом: если аэродром не капитулирует в ближайшее время — власовцы расстреляют полковника. И солдаты РОА выполнили свое обещание: Зорге, немало сделавший для создания ВВС РОА и достижения взаимопонимания между русскими и немцами, был расстрелян. Этот эпизод можно сравнить с не менее трагической историей убийства капитана Гавринского немецкими солдатами на вокзале в Нюрнберге. Однако детали этого дела остались невыясненными{475}.
Тем временем на немецкой стороне начал действовать командующий 8-м авиакорпусом генерал Зейдеман, которому подчинялась 6-я эскадрилья (боевое формирование Хогебак). б мая Зейдеман приказал адъютанту генерал-лейтенанта Ашенбреннера старшему лейтенанту Бушману, который находился в частях первого авиаполка РОА, ушедших из Немецкого Брода, выяснить "недоразумение" с власовскими частями. После безуспешной попытки встретиться с Власовым Бушман перелетел на самолете "Физель Шторх" в район южнее Рузине, но там самолет сбили части 3-го полка, и Бушман был ранен, не выполнив задания. По распоряжению Александрова-Рыбцова, его в бессознательном состоянии доставили в дивизионный лазарет в Йинонице, где он пробыл до конца пражской операции. Это был тот самый летчик, который еще два дня назад предлагал переправить Власова в Испанию, и русские при отступлении не бросили его на произвол судьбы, а взяли с собой в санитарной машине{476}.
Воздушная разведка заблаговременно сообщила немцам о вступлении "всей власовской армии по нескольким шоссе в район Прага — Рузине". Когда попытки переговоров провалились и передовые отряды "прекрасно вооруженных и оснащенных власовских частей" уже вели бои с немцами, штаб эскадрильи принял решение неожиданно напасть на русские колонны всеми имевшимися в распоряжении самолетами Ме-262 и расстрелять их с бреющего полета. Эта атака остановила батальоны 3-го полка, танки которых безуспешно пытались прорваться на взлетно-посадочную полосу и которые затем начали обстрел аэродрома из гранатометов и тяжелых пехотных орудий, не решаясь двигаться дальше. Но к тому моменту аэродром утратил свое значение для немцев. Боеспособные немецкие машины были переведены в Заац, а немецкие экипажи на следующее утро прорвались через русское кольцо окружения. Однако аэродромом 3-й полк РОА овладел лишь после многочасовой перестрелки с опытным арьергардом Ваффен-СС.
В это время разведотряд под командованием майора Костенко находился еще в районе Радотин — Збраслав, фронтом на юг. Утром 6 мая в штабе дивизии в Йинонице шло совещание командиров. В 10 часов командир отдела разведотряда сообщил по радио, что его теснят части Ваффен-СС с шестью танками "Тигр" и он отходит вниз по Влтаве в направлении пражского пригорода Смихов{477}. Буняченко немедленно приказал Архипову, командиру 1-го полка, идущего из Корно, отправляться на выручку Костенко. В результате неожиданной атаки 1-го полка немецкая боевая группа "Молдауталь" (части дивизии СС "Валленштейн"), занявшая берег Влтавы между Збраславом и Хухле, была днем отброшена к югу на другой берег{478}. Подполковник Архипов, полк которого пробился через Смихов в район мостов Ирашека и Палацкого, до вечера оставил для охраны мостов через Влтаву роту с противотанковой пушкой. 6 мая 1945 года, около 23 часов, основные силы 1-й дивизии РОА заняли линию Рузине — Бржевнов — Смихов — берег Влтавы — Хухле. 1-й полк находился в районе между Смиховым и мостами через Влтаву, 2-й полк — у Хухле — Сливенеца, 3-й полк — у Рузине — Бржевнова, 4-й полк и разведотряд — в Смихове и к северу от него. Артиллерийский полк занял огневые позиции на Цлиховских высотах, оборудовав передовые наблюдательные пункты.
Как развивались в эти дни отношения между русскими и чехами? Этот вопрос имеет решающее значение для оценки пражской операции. Основой для участия 1-й дивизии РОА в Пражском восстании послужило русско-чешское военное соглашение, подписанное в Сухомасти 5 мая. Даже просоветские авторы признают, что власов-ские войска вошли в столицу "по инициативе и по просьбе чехословацких офицеров и офицерских групп в Праге и провинциях" и что при них находились полномочные чехословацкие офицеры связи{479}. Но после захвата Праги советскими войсками группа "Бартош", заключившая соглашение с Буняченко, ухитрилась исказить этот очевидный факт. 11 мая 1945 г. генерал Кутлвашр письменно заявил "командованию Красной армии в Праге", что РОА вмешалась в восстание "по собственной инициативе" и по наущению чешских офицеров, находившихся в районе дислокации дивизии, но отнюдь не на основании решения группы "Бартош". Имеются, однако, неопровержимые доказательства тесного сотрудничества чешской группы с командованием русской дивизии{480}. Так, 6 мая в 5.30 часов "Бартош" приказал генералу Фишеру, находившемуся в Кладно, немедленно "вместе с власовцами" пробиться с запада на Прагу и прежде всего в ускоренном темпе занять район Рузине с аэродромом. Через двадцать минут, в 5.50, пражское радио, которым овладели повстанцы, впервые обратилось к "офицерам и солдатам власовской армии" с просьбой о помощи. Потом эти обращения повторялись несколько раз. Капитан Рендль, комендант летней резиденции президента в Лани, который просил Буняченко оказать помощь восставшим, б мая в 13 часов получил от генерального инспектора правительственных войск полномочия присоединиться к русскому дивизионному штабу в качестве офицера связи. В тот же день в 17.30 подполковник Шкленарж из группы "Бартош" сообщил о "приближении значительных сил наших помощников", которые шли к Праге тремя колоннами по трем шоссе: 1. Радотин — Хухле — Смихов; 2. Душники — Мотол — Коширже; 3. Йинонице — Бржевнов — Дей-вице.
По распоряжению группы "Бартош" навстречу русским в качестве советника был выслан знакомый с местностью офицер — очевидно, лейтенант Хорват. 6 мая в 17.35 была издана директива использовать власовцев для укрепления участков обороны{481}. В это же время в группу "Бартош", расположенную на Бартоломейской улице, явились несколько офицеров РОА. Им выдали карту с обозначением главных центров сопротивления и подробно обсудили назначенное на 7 мая вступление 1-й дивизии в Прагу. Кроме того, "Бартош" предоставил русским нескольких проводников, хорошо знающих местность.
Из изложения этих событий видно, что чешские военные круги, — а они были ведущей силой на первой стадии Пражского восстания, не видели ничего предосудительного в сотрудничестве с армией генерала Власова. Это подтверждает также бывший полковник главного политического управления министерства обороны Чехословацкой народной армии доктор Степанек-Штемр{482}, который в ночь на 10 мая прибыл в Прагу в качестве начальника отдела связи 1-го Чехословацкого корпуса, сформированного в СССР. Степанек-Штемр рассказывает, что среди офицеров штаба корпуса и даже среди политработников, которые в подавляющем большинстве своем были коммунистами, он не слышал "ни одного дурного слова... о приглашении власовцев и их выступлении на стороне чехов против немцев в Праге". Против идеи русско-чешского сотрудничества возражали не вооруженные силы, а Чешский национальный совет (ЧНС), постепенно захвативший политическое руководство восстанием и сумевший подчинить себе военное командование Праги. До прибытия в город правительства Бенеша, которое находилось в Кошице, Совет представлял правительственную власть. Значительную роль в нем играли коммунисты, и он стремился с самого начала установить добрые отношения с Советским Союзом. Поэтому позиция Совета в отношении РОА, столь неожиданно вступившей в игру, была весьма противоречивой. С одной стороны, в ЧНС понимали, что русские силы, располагавшие "танками, артиллерией и тяжелым оружием", могут стать большим подспорьем для чешских повстанцев, плохо вооруженных и не выдерживающих натиска немцев, и не возражали против этой помощи. С другой — Совет изо всех сил старался политически отмежеваться от своих помощников. Эта двойственная позиция проявилась утром 7 мая, когда в 7.45 посланный навстречу частям РОА офицер связи Хорват в сопровождении капитана РОА Р. Антонова появился на Бартоломейской улице, в резиденции Совета, и его члены впервые были вынуждены определить свое отношение к 1-й дивизии.
Сын офицера царского флота, капитан Антонов рано осиротел, был беспризорником. Командуя батареей реактивных минометов ("катюш"), попал под Сталинградом в плен, с 1943 года был личным адъютантом Власова. В ЧНС его, вероятно, прислал сам Власов{483}, который, как мы уже говорили, хотя и не вмешивался в пражские события, по-видимому, все же счел своим долгом выяснить отношение новой политической организации к РОА. Во всяком случае, утром 7 мая Антонов намеревался передать ультиматум, в котором Буняченко требовал от немецкого государственного министра Богемии и Моравии франка капитулировать до 10.00, в противном случае он, Буняченко, "перейдет в наступление на Прагу" (которое, впрочем, уже началось){484}. Столь решительное требование, имевшее серьезное политическое значение, да еще к тому же и выдвинутое самовольно, вызвало энергичное сопротивление Совета, чрезвычайно озабоченного собственным престижем.
Исполняющий обязанности председателя Совета рьяный коммунист Смрковский немедленно начал препираться с капитаном Антоновым{485}, возражая против требования о капитуляции и попытки самостоятельно вступить в переговоры с Франком, утверждая, что это внутреннее чешское дело. Он заявил, что только "чешский народ, который поднял восстание", то есть, иными словами, ЧНС, имеет право и полномочия вести переговоры о капитуляции немцев. Стоит отметить, что Смрковский и другие коммунисты, такие как Давид и Кубат, особенно резко выступавшие против соглашения ЧНС с власовской армией, согласились, однако, с требованием "буржуазных" политиков принять помощь РОА, избегая признания армии как политической силы и не компрометируя тем самым Совет{486}. Во всяком случае, им было важно подчеркнуть монополию ЧНС во всех политических делах. Необходимые переговоры с власовской армией были, таким образом, ограничены контактами с группой "Бартош", которая в свою очередь была связана указаниями ЧНС.
После бурных дебатов о том, какую позицию занять в отношении РОА, капитан Антонов был вызван на пленум ЧНС, где генерал Кутлвашр, владевший русским, перевел ему заявление Смрковского{487}: 1. Чешский национальный совет, являясь представителем правительства, обладает в районе Богемии единоличным правом принятия решений по всем военно-политическим вопросам.
2. Чешский национальный совет благодарит войска генерала Власова, которые, вняв переданной по радио просьбе, поспешили на помощь сражающемуся народу Праги.
3. Войска генерала Власова, то есть части 1-й дивизии РОА, должны координировать все свои действия с чешским военным командованием (группой "Бартош").
4. Все переговоры с противником ведутся чешским военным командованием по согласованию с командованием русской дивизии.
5. Чешское военное командование воздерживается от требования о капитуляции всех немецких сил, однако самостоятельно действующие русские части имеют право самостоятельно принимать капитуляцию противостоящих им сил врага.
После консультации с командиром дивизии капитан Антонов еще раз подчеркнул, что русские войска не собираются вмешиваться в чешские внутренние дела, они пришли сюда лишь для того, чтобы "помочь чешскому народу"{488}. По уполномочию Буняченко, он подписал предварительное соглашение, так что теперь, кроме военного соглашения от 5 мая, было создано также нечто вроде политического обоснования для вмешательства 1-й дивизии РОА. Утверждение, что коммунисты с самого начала отказались иметь дело с "предателем родины" Власовым, не говоря уж о заключении соглашения с ним, опровергается тем простым фактом, что все силы, представленные в Чешском национальном совете, в том числе и коммунисты, одобрили заявление, подписанное Антоновым.
Коммунисты начали ставить под сомнение содержание предварительного соглашения только после того, как утром 7 мая капитан Антонов подписал документ. Представитель коммунистической партии Чехословакии и военной комиссии Национального совета Давид, впоследствии — министр иностранных дел ЧССР, потребовал не отправлять Власову короткое письмо с выражением благодарности от имени ЧНС, так как это может "оказать непредвиденное воздействие на позицию СССР и повлиять на советскую помощь". Он считал, что даже упоминания имени Власова в связи с восстанием достаточно для того, чтобы породить в Москве политическое недоверие к этому предприятию и "наложить позорное пятно на всю нашу борьбу того периода"{489}. Давид рекомендовал больше не вести переговоров с Власовым и дезавуировать только что принятое соглашение, советуя вместо этого прямо обратиться к власовцам, минуя начальство. Этот совет, кстати, говорит о том, насколько основательно изучил Давид солдатскую психологию и сам дух РОА. В дивизии могут оказаться, как он выразился, либо "честные солдаты", тогда они в любом случае "будут по-прежнему сражаться на стороне чешского народа", либо "преступный сброд", который последует за своим руководством и с которым все равно связываться не стоит. Но попытка коммунистически настроенных заводских рабочих брататься с солдатами РОА, побуждая тем самым власовцев к дезертирству, окончилась, как и следовало ожидать, полным провалом. Обращенное к "солдатам так называемой власовской армии" воззвание, в котором говорилось о "советской родине" и "победоносной Красной армии", не вызвало никакого отклика, а в штабе дивизии к этим махинациям отнеслись с нескрываемым отвращением.
Среди командиров дивизии царило разочарование. Соглашение как будто не нарушалось, но при этом дивизии предоставлялись самые мизерные права и, хотя она была самой значительной силой на стороне восставших, ее роль сводилась к чисто вспомогательной функции. 7 мая в 9.30 утра пражское радио передало короткое сообщение о том, что ЧНС оспорил "политические соглашения" с русскими и передал "кооперацию военных действий" против немцев чешским военным властям{490}. Тогда Буняченко тоже начал изыскивать возможности обратиться непосредственно к населению Праги и объяснить, что происходит.
При вступлении в Прагу 1-я дивизия РОА проявила повышенный интерес к радиостанции. По свидетельствам очевидца, "одна из частей" даже пыталась "овладеть радиостанцией силой"{491}. Действительно, дивизии удалось передать сообщение о "продвижении Власова на Прагу" и о намерении председателя ЧНС профессора Пражака и остальных членов Совета отправиться в штаб-квартиру Власова для переговоров с ним. Начальник пражской радиостанции Майвальд был в курсе предшествовавших переговоров с "власов-скими частями", но, очевидно, в силу ухудшающегося военного положения, не стал возражать против передачи этих сообщений, чем навлек на себя гнев ЧНС. Тут же последовало решительное опровержение, и Совет спешно посадил на радиостанцию своего человека, строжайше приказав ему хранить полное молчание относительно власовской армии.
Между тем переговоры ЧНС с 1-й дивизией продолжались. В штаб-квартиру дивизии явился член ЧНС Матуш, и Буняченко высказал ему свое недовольство тоном заявления Совета и недоумение по поводу проявленной Советом осторожности{492}, подчеркнув при этом, что "русская армия" — а не "власовская" — вошла в Прагу, чтобы помочь чехам в их борьбе, и он готов в любой момент вывести свои войска из города, как только надобность в их помощи отпадет. Ему, в общем, совершенно все равно, какую форму правления выберут чехи, и у него нет ни малейшего желания ввязываться в вооруженное столкновение с Красной армией. Буняченко потребовал присутствия представителя ЧНС в своем штабе.
Тем временем положение восставших ухудшилось, и ЧНС начал снова склоняться на сторону Власова. Как вспоминает член народно-социалистической партии доктор Махотка, "большинство членов Совета горячо выступали за сотрудничество с власовской армией"{493}. Даже коммунист Кнап высказался за то, чтобы "урегулировать недоразумение" с Буняченко. С этой целью было решено послать в штаб в Йинонице официальную делегацию, доверив эту миссию коммунистам Кнапу и Давиду. Тем самым ЧНС явно отмежевался от политической линии находившегося в Кошице чешского правительства, которое считало своим долгом ориентироваться на пожелания Советского Союза. Так, в телеграмме из Кошице ЧНС призывали "быть поосторожнее с Власовым". Представитель Бенеша в Лондоне министр Рипка, тщетно пытавшийся заинтересовать Великобританию Пражским восстанием, в выступлении по Би-Би-Си призывал отказаться от какого бы то ни было сотрудничества с Власовым{494}. Разумеется, английское правительство, которое, так же как и американское, опасаясь осложнений с Советским Союзом, отказалось помочь восставшим, не могло одобрить обращения за помощью к антисоветской РОА, и министр Рипка присоединился к этой позиции.
Присланные в штаб-квартиру 1-й дивизии делегаты ЧНС Кнап и Давид старались ограничиться чисто военным аспектом соглашения, но при переговорах всплыли политические вопросы, о которых они доложили собранию ЧНС{495}. Их сообщение дает дополнительную информацию о том, какое огромное значение придавал Буняченко разъяснению чехам истории РОА, ее целей и побудительных мотивов участия в Пражском восстании. Он попросил эмиссаров ЧНС передать по радио по-русски и по-чешски подготовленное им заявление на четырех страницах. Касаясь военного положения в Праге, он приводил сведения об оснащенности своих частей оружием и боеприпасами, о потерях дивизии, говорил о необходимости сосредоточения сил и средств в направлении главного удара. В целях улучшения военного сотрудничества между чехами и русскими и координации атак он настаивал на необходимости прикомандировать к нему чешских офицеров связи, в частности, послать одного офицера на холм Петршин, куда была переброшена часть артиллерийских орудий из Злихова{496}. На этом переговоры между ЧНС и 1-й дивизией РОА закончились. Вечером 7 мая, в 21.00, когда Кнап и Давид рассказывали Совету о встрече с Буняченко и излагали его пожелания и требования, части РОА в основном уже завершили военные действия в Праге и начали двигаться в западном направлении.
Как проходили бои РОА в Праге в тот роковой день 7 мая? Боевой приказ командира дивизии, составленный согласно представлению группы "Бартош" и отданный в 1.00 ночи, предусматривал наступление на центр города по трем направлениям{497}. Главный удар должен был нанести в 5.00 утра полк подполковника Архипова из района Смихова. Полку, располагавшему несколькими танками, артиллерийскими орудиями и противотанковыми пушками и имевшему при себе опытных проводников, удалось пересечь мосты через Влтаву и с боями продвинуться через Виногради до Страшнице, а оттуда на юг до Панкрац{498}. Наступавший с севера 4-й полк под командованием полковника Сахарова захватил важные объекты в самом городе, в том числе холм Петршин. 3-й полк — под командованием подполковника Алексавдрова-Рыбцова — прошел через Бржевнов — Стршешовице и Градчани и, координируя свои действия с 4-м полком, сумел прорваться к западному рукаву Влтавы{499}. И наконец, артиллерийский полк подполковника Жуковского, занявший утром огневые позиции между Коширже и Злиховым, но в течение дня перенесший их частично вперед, по договоренности с группой "Бартош" обстрелял немецкие опорные пункты в районе госпиталя, обсерватории, холма Петршин и в других местах. Бои в центре города против вошедших с юга частей дивизии СС "Валленштейн" велись остальными силами 1-й дивизии. 2-й полк под командованием подполковника Артемьева, отделенный командиром дивизии б мая в районе Хухле — Сливенец, после ожесточенного боя под Лаговички-у-Праги потеснил противника до Збраслава{500}, а разведотряд под командованием майора Костенко занял посты на восточном берегу Влтавы в районе Браника, развернувшись на юг.
Несомненно, все события тех дней — неожиданный поворот 5 мая 1-й дивизии из района Бероун — Сухомасти в пражском направлении, начало военных действий 6 мая на аэродроме Рузине и к юго-западу от Хухле и, наконец, наступление 7 мая на центр Праги по трем основным направлениям, а также неоднократные требования о капитуляции, выдвигавшиеся представителями РОА, в том числе полковником Сахаровым{501}, — были для немецкого командования большой неожиданностью, и немцы никак не могли понять, что происходит. Ведь всего полгода назад, 14 ноября 1944 года, в Рудольфовой галерее в Пражском Бурге торжественный государственный акт провозгласил создание КОНР. Государственный министр Богемии и Моравии Франк принимал Власова в своем дворце согласно протоколу, произносил вступительную речь в Рудольфовой галерее и вместе с представителем вермахта генералом Туссеном сидел как почетный гость в первом ряду, рядом с Власовым. А теперь вдруг РОА в мгновение ока оказалась во вражеском лагере! Генерал Туссен, государственный министр франк и группенфюрер СС, генерал-лейтенант Ваффен-СС граф Пюклер, так же как генерал Зейде-ман и полковник Зорге, сочли внезапную враждебность вчерашних союзников "недоразумением, порожденным неудачным стечением обстоятельств". Исходя из этой ложной посылки, немцы предприняли несколько попыток договориться с войсками Власова о перемирии как на аэродроме в Рузине, так и в самой Праге{502}. 7 мая в 10 часов в передовых частях 1-го полка в окрестностях Виногради появился немецкий парламентер с требованием генерала Туссена прекратить военные действия — что в тот момент было совершенно нереально.
Подполковник Архипов не только не собирался выполнять это требование, но, напротив, сам настаивал на капитуляции немцев. В полдень немецкий лейтенант вторично пересек линию фронта с письмом от генерала Туссена, в котором тот чуть ли не умолял о перемирии. Он писал:
В этот трудный час, когда вы, власовцы, и мы, немцы, должны объединиться в борьбе против нашего общего врага — большевизма, вы подняли против нас оружие. Считая это недоразумением, я прошу вас прекратить боевые действия против нас. Утром 8 мая Прага будет очищена от чешских повстанцев. Генерал Туссен{503}.
Но и этот призыв, который подполковник Архипов " незамедлительно" передал командиру дивизии, не произвел никакого впечатления.
Однако что касается непосредственных участников боев — немецких солдат, то часть их была готова капитулировать перед русскими. 7 мая в 8 утра пражское радио сообщило, что немецкие части "массами" сдаются власовцам; по словам очевидца, "вся улица... представляла собой военный лагерь власовских частей"{504}. 1-му полку удалось принудить к капитуляции сильную немецкую часть в районе Лобковицовской площади и взять в плен 500 человек — этот крупный успех разом изменил положение во всем городе{505}. К вечеру 7 мая РОА овладела основными районами города, за исключением центров немецкого сопротивления в Градчани, у стадиона Страгов и в Дейвице. Кроме того, 1-я дивизия рассекла Прагу на две части, помешав тем самым соединению немецких запасных частей, продвигавшихся с севера и юга{506}. Судя по русским сообщениям, к вечеру 7 мая было взято в плен от четырех до десяти тысяч человек, однако эта цифра представляется завышенной{507}. Во многих местах солдатам РОА приходилось преодолевать ожесточенное сопротивление противника, драться буквально за каждый дом. Чехи, очевидцы событий, оставили немало свидетельств о героизме власовцев. Доктор Махотка, например, писал: Власовцы сражались мужественно и самоотверженно, многие не скрываясь выходили прямо на середину улицы и стреляли в окна и люки на крышах, из которых вели огонь немцы... Власовцы сражались с чисто восточным презрением к смерти... Казалось, они сознательно шли на смерть, только бы не попасть в руки к Красной армии{508}.
Не удивительно, что повстанцы отнеслись к русским как к освободителям и с благодарностью приветствовали участие РОА в восстании. Отношение чешского населения к солдатам РОА везде описывается как "очень хорошее, братское": "Население встречало их с восторгом".
Однако политические цели участия РОА в восстании были сведены на нет еще до начала операции. 6 мая главнокомандующий союзными войсками генерал Эйзенхауэр, идя навстречу просьбе начальника генерального штаба Красной армии генерала армии А. И. Антонова от 5 мая, отклонил предложение командующего американской 3-й армией (12-я группа армий) генерала Паттона о наступлении восточнее линии Карлсбад — Пльзень — Будвайс и взятии Праги{509}. Таким образом, к огорчению чешских националистов, расчеты на взятие Праги американскими войсками не оправдались, и это не могло не сказаться на настроении тех, кто сражался в Праге. Надежды власовцев и чешских националистов на то, что в столице возьмут верх "некоммунистические и антикоммунистические силы", рушились. Но население Праги восторженно встречало власовцев, сотрудничество с группой "Бартош" протекало без осложнений, и казалось, что все противоречия с ЧНС остались позади.
Однако 7 мая появились и начали множиться дурные предзнаменования. Утром 7 мая ЧНС отмежевался по радио от "действий генерала Власова против немецких войск". Сразу после этого подполковник Архипов отправился в бронеавтомобиле в "Бартош" и потребовал объяснений у начальника штаба подполковника Бюргера. Заверив офицера РОА в лояльности чешских военных. Бюргер, однако, объяснил, что военное командование не может действовать вопреки Национальному совету{510}. Тем не менее он согласился обнародовать составленное Архиповым заявление: "Героическая армия генерала Власова, поспешившая на помощь чешским братьям, продолжает очищать город от немцев".
В это же время, утром 7 мая, в Праге, на участке подполковника Шкленаржа, приступила к работе советская миссия, заброшенная на парашютах. Командир 1-го полка, пославший взвод для охраны радиостанции, по просьбе чехов выделил еще один взвод для охраны этой миссии. Начальник миссии капитан Соколов позвонил Архипову, и между ними состоялся следующий разговор{511} :/186]
Архипов: У телефона командир 1-го полка 1-й дивизии РОА.
Соколов: Здравствуйте, товарищ полковник. Я капитан Соколов.
Архипов: Здравствуйте, капитан.
Соколов: Товарищ полковник, вы убеждены, что Прага будет очищена от частей СС?
Архипов: Да.
Соколов: Каков состав вашего полка и насколько он оснащен? (Архипов привел удвоенное количество, чтоб звучало убедительней).
Соколов: Да, с таким полком можно воевать. Скажите, товарищ полковник, могу я сообщить в Москву, что полк идет в бой за товарища Сталина и за Россию?
Архипов: За Россию — да. Не за товарища Сталина.
Соколов: Но ведь вы присягали товарищу Сталину и, наверное, вы закончили Военную академию в Советском Союзе.
Архипов: Я закончил военное училище в Москве в 1914 году. Сталину я никогда не присягал. Я являюсь офицером РОА и я присягал генералу А.А. Власову.
Соколов: Теперь мне все ясно.
О похожем эпизоде рассказывает также майор Костенко из разведотряда. Советский агент передал командиру 1-й дивизии РОА пожелание Сталина, чтобы Буняченко "со всей своей дивизией вернулся в объятья родины". Майор Швеннингер присутствовал при том, как Буняченко "передал Сталину ответное приглашение, не поддающееся переводу на немецкий"{512}. В довершение всего вечером 7 мая на участке полковника Сахарова появились американские бронированные машины с журналистами, которые в своей святой простоте считали солдат РОА "союзниками Красной армии", а узнав, в чем дело, не нашли ничего лучше, как заявить, что бои русских в Праге помогут им "искупить вину перед советским правительством за сотрудничество с немцами". Эта первая встреча с американцами и их поразительная политическая наивность произвели на офицеров РОА удручающее впечатление{513}.
Вечером 7 мая в дивизионном штабе никто уже не сомневался в том, что Прагу займут советские, а не американские войска. В 23 часа Буняченко с тяжелым сердцем отдал приказ о прекращении боевых действий и отходе из города. По словам Швеннингера, при прощании с чешскими офицерами, пришедшими в штаб сообщить о положении дел, в глазах генерала стояли слезы, а на лицах всех присутствовавших застыло выражение "глубокой безнадежности". Поздним вечером были сняты укрепления на западном берегу Влтавы, между Прагой и Збраславом, и к рассвету части РОА оставили город. Правда, 2-й полк утром 8 мая еще вел перестрелку в районе Сливенеца к юго-западу от Праги с частями Ваффен-СС. Но в тот же день в 12 часов поступило сообщение об отходе 1-й дивизии РОА в полном составе по шоссе Прага — Бероун{514}. Русские и немецкие войска, которые только что воевали друг против друга, теперь вместе двигались к американским позициям западнее Пльзеня.
{436}В. Артемьев. История Первой Русской Дивизии, стр. 19, архив автора. Б. Плющев-Власенко. Крылья свободы, стр. 109, архив автора. Письмо Швеннингера Стеенбергу, 18.5.1966, ВА-МА, архив Стеенберга. С. Штеменко. В Генеральном штабе, т. 2, стр. 440.
{437}В. Поздняков. Андрей Андреевич Власов, стр. 367.
{438}Litopis Ukrainskoi Povstanskoi Annii. Bd. 8.Toronto, 1980, S. 203, 217, 240, 251.Пограничные войска в годы Великой Отечественной войны 1941-1945.Сборник документов. Москва, 1968, стр. 678.
{439}Бухардт. Манускрипт 1946 (на нем. яз.), стр. 15, ВА-МА, архив Стеенберга; он же, 27.2.1966, стр. 4, там же. Письмо Крёгера Стеенбергу, 6.5.1967, там же.
{440}В. Поздняков. Генерал-майор Федор Иванович Трухин, ВА-МА, архив Позднякова 149/2.Письмо Крёгера Стеенбергу, без даты, ВА-МА, архив Стеенберга. Б. Плющев-Власенко, указ. соч., стр. 111.
{441}Detlef Brandes. Die Tschechen unter deutschem Protektorat. Bd. 2.Munchen, Wien 1975, S. 96, 105.
{442}Ф. Богатырчук. К вопросу оценки антинемецкого выступления РОА в Праге в мае 1945 года. ВА-МА, архив Стеенберга. См. также "Прага", ВА-МА, архив Позднякова 149/8.
{443}С. Ауски. Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии. Сан-Франциско, 1982, стр. 121.
{444}В. Артемьев, указ. соч., стр. 37.Освободительное Движение Народов России, стр. 28, ВА-МА, архив Позднякова 149/26.
{445}Письмо Архипова Позднякову, 19.2.1960, ВА-МА, архив Позднякова 149/29.В. Поздняков. Андрей Андреевич Власов, стр. 370.
{446}Письмо Крёгера Стеенбергу, без даты, ВА-МА, архив Стеенберга.
{447}С. Ауски, указ. соч., стр. 130-131.
{448}Karel BartoSek. Prafeke povstani. Prag, I960, S. 205.
{449}Forrest С. Pogue. The Supreme Command. Washington, 1954, p. 503.John Ehnnann. Grand Strategy. Bd. 6: October 1944 - August 1945, p. 159.Lnd, 1956 (History of the Second World War. United Kingdom Military Series). Charles B. Mac-Donald. The Last Offensive. Washington, 1973, p. 467.
{450}С. Ауски, указ. соч., стр. 138.
{451}Письмо Крёгера Стеенбергу, 7.12.1966, ВА-МА, архив Стеенберга.
{452}Г. Жуков. Воспоминания и размышления. Москва, АПН, 1971, стр. 690.
{453}В. Артемьев, указ. соч., стр. 33.А. Архипов. Воспоминания, стр. 19, архив автора.
{454}В. Поздняков. Последние дни. "Голос народа", 1951, № 25.Он же. Письмо в редакцию, ВА-МА, архив Позднякова 149/8.Он же. Андрей Андреевич Власов, стр. 370.
{455}Г. Швеннингер. Отчет..., стр. 21, ИСИ.
{456}В. Артемьев, указ. соч., стр. 39.Письмо Крёгера Стеенбергу, 7.12.1966, ВА-МА, архив Стеенберга.
{457}Поручик Г. Под Прагой. "Голос народа", № 17(67), 27.4.1952.
{458}Г. Швеннингер. Отчет..., стр. 20.Он же. Дополнения, стр. 14, ИСИ. См. также: Ivan Stovicek. Zapis о zasedani CNR ve dnech 4.ai 9.kvetna 1945.In: Historie a vojenstvi 1967, N 6, S. 996.
{459}Г. Швеннингер. Отчет..., стр. 20.Он же. Дополнения, стр. 15.Письмо Швеннингера Стеенбергу, 18.5.1966, ВА-МА, архив Стеенберга.
{460}К. Бартошек, указ. соч., стр. 166.
{461}Там же, стр. 164.
{462}Ф. Титов. Клятвопреступники. В: Неотвратимое возмездие..., Москва, 1973, стр. 228.С. Штеменко, указ. соч., стр. 439.
{463}В. Артемьев, указ. соч., стр. 29.Письмо Клейста Долердту, 3.7.1954, ВА-МА, архив Стеенберга.
{464}Письмо Швеннингера Стеенбергу, 18.5.1966, ВА-МА, архив Стеенберга.
{465}Швеннингер. Отчет..., стр. 17.Письмо Крёгера Стеенбергу, 7.12.1966, ВА-МА, архив Стеенберга.
{466}Поручик А. Высоцкий. Мои воспоминания о А. А. Власове, 23.6.1948, ВА-МА, архив Позднякова 149/48.Письмо Крёгера Стеенбергу, без даты, ВА-МА, архив Стеенберга.
{467}Г. Швеннингер. Отчет..., стр. 20.Он же. Дополнения, стр. 14.Письмо Швеннингера Стеенбергу, 18.5.1966, ВА-МА, архив Стеенберга.
{468}Horst Naude. Eriebnisse und Erkentnisse. Als politischer Beamier im Protektorat Bohmen und Mahren. Munchen, 1975, S. 180.
{469}А. Архипов, указ. соч., стр. 21.
{470}В. Поздняков. Первая Пехотная Дивизия, лист 20, ВА-МА, архив Позднякова 149/49.В. Артемьев, указ. соч., стр. 41.
{471}С. Ауски, указ. соч., стр. 172.
{472}Донесение Хогебак, ВА-МА RL 10/564.К. Бартошек, указ. соч., стр. 166.
{473}Донесение Хогебак, ВА-МА RL 10/564.Письмо Кольхунда Доллердту, 10.8.1954, ВА-МА, архив Стеенберга.
{474}Как утверждает В. Поздняков в письме автору от 2.9.1972, обвинение против подполковника Артемьева, выдвигаемое в этой связи, совершенно безосновательно.
{475}С. Ауски, указ. соч., стр. 177.
{476}А. Архипов, указ. соч., стр. 21.Письмо Георгиева Стеенбергу, 14.11.1968, архив Стеенберга.
{477}См. также: Ceskoslovensky voensky atlas. Prag, 1965, S. 357.
{478}К. Бартошек, указ. соч., стр. 164.
{479}Там же, стр. 164.М. Степанек-Штемр. Русские в Праге (на чеш. яз.), архив автора. Д. Брандес, указ. соч., стр. 137.
{480}К. Бартошек, указ. соч., стр. 167.
{481}М. Степанек-Штемр, указ. соч., архив автора. Людвик Свобода. От Бузулука до Праги. Москва, 1969, стр. 401.
{482}С. Ауски, указ. соч., стр. 239.
{483}И. Штовичек, указ. соч., стр. 995.
{484}О. Machotka. Pra&k6 povstani 1945.Washington, 1965, S. 39.Письмо Махотки Стеенбергу, 2.3.1969, ВА-МА, архив Стеенберга.
{485}См. также: К. Бартошек, указ. соч., стр. 171.
{486}Письмо Махотки Стеенбергу, 2.3.1969, ВА-МА, архив Стеенберга.
{487}И. Штовичек, указ. соч., стр. 995.
{488}Там же, стр. 996.См. также: К. Бартошек, указ. соч., стр. 172.
{489}Д. Брандес, указ. соч., стр. 137.
{490}К. Бартошек, указ. соч., стр. 166.
{491}И. Штовичек, указ. соч., стр. 1004.
{492}Письма Махотки Стеенбергу, 2.3.1969, 14.3.1969, ВА-МА, архив Стеенберга.
{493}Д. Брандес, указ. соч., стр. 72, 113, 139.Ф. Пог, указ. соч., стр. 505.
{494}И. Штовичек, указ. соч., стр. 1009.
{495}С. Ауски, указ. соч., стр. 198.
{496}А. Архипов, указ. соч., стр. 22.
{497}В. Поздняков. Первая Пехотная Дивизия, лист 21...
{498}К. Бартошек, указ. соч., стр. 154.
{499}Письмо Георгиева Стеенбергу, 2.1.1969, ВА-МА, архив Стеенберга.
{500}С. Ауски, указ. соч., стр. 189.
{501}К. Бартошек, указ. соч., стр. 166.Донесение Хогебак, ВА-МА RL 10/564.
{502}А. Архипов, указ. соч., стр. 24.
{503}Д. Брандес, указ. соч., стр. 137.
{504}К. Бартошек, указ. соч., стр. 166.О. Махотка, указ. соч., стр. 45.
{505}С. Ауски, указ. соч., стр. 186.
{506}А. Архипов, указ. соч., стр. 23.В. Поздняков. Первая Пехотная..., лист 22.
{507}О. Махотка, указ. соч., стр. 40.М. Степанек-Штемр, указ. соч. Письмо Георгиева Стеенбергу, 14.11.1968, ВА-МА, архив Стеенберга.
{508}John Ehnnann, ibid, p. 159.Charles B. MacDonald, ibid. pp. 458, 467, 477.Die Befreiungsmission der Sowjetstreilkrafte im Zweiten Weltkrieg. Berlin (Ost), 1973, S. 384.
{509}В. Артемьев, указ. соч., стр. 45.
{510}А. Архипов, указ. соч., стр. 23.
{511}Г. Швеннингер. Отчет..., стр. 22.
{512}А. Архипов, указ. соч., стр. 25.См. также: В. Артемьев, указ. соч., стр. 45.
{513}К. Бартошек, указ. соч., стр. 199.
Генерал Власов в начале Великой Отечественной войны стоял в одном ряду с лучшими главнокомандующими Красной армии. Генерал Власов отличился в Битве за Москву осенью 1941 года. К середине лета 1942 года, когда Власов сдался немцам, в плену у немцев находились большое количество солдат и офицеров Красной Армии. На сторону немцев перешло большое количество населения Украины, России, Прибалтики и казачьи формирования Донских казаков. После того, когда Власов побывал на допросе у немецкого фельдмаршала Феодора фон Бока, начала свою жизнь Российская освободительная армия, или РОА. Андрей Власов, вместе с единомышленниками (естественно и с немцами) хотел начать новую гражданскую войну на территории СССР.
Между тем, генерал был одним из любимчиков Иосифа Сталина. Власов впервые отличился в Битве за Москву, когда Красная армия на подступах к столице создала эшелонированную оборону, а потом контрударами отбивала атаки немцев.
Генерал Андрей Власов
31 декабря 1941 года фотографию генерала Андрея Власова поместили на первую полосу газеты «Известия», вместе с другими военачальниками (Жуков, Ворошилов и др.). Уже на следующий год Власова награждают орденом , а позже ему присваивают звание генерал-лейтенанта. Иосиф Сталин дает задание советским писателям написать книгу про генерала Власова «Сталинский полководец». После этого продвижения Сталиным, Власов становиться очень популярным в стране. Ему шлют поздравительные открытки и письма со всех концов страны. Власов часто попадает в объектив камеры.
Генерал Андрей Власов
Андрей Власов был призван в вооруженные силы Красной Армии в 1920 году. В 1936 году Власову присвоили звание майора. На следующий год начался стремительный рост карьеры Андрея Власова. В 1937 и 1938 годах Власов служил в военном трибунале Киевского военного округа. Он являлся членом военного трибунала и подписывал смертные приговоры.
Отличная карьера Власова стала результатом массовых репрессий, которые проводил Сталин в Красной армии в командном составе в середине 30-х годов. На фоне этих событий в стране, карьера многих военных была очень стремительной. Власов тоже был не исключением. В 40 лет он становиться генерал-лейтенантом.
По мнению многих историков, генерал Андрей Власов был отличным и волевым командиром, в то же время он был дипломатом и отлично разбирался в людях. Власов производил впечатление сильной и требовательной личности в Красной Армии. Благодаря хорошим качествам командира, Иосиф Сталин относился лояльно к Власову, и всегда пытался продвинуть его вверх по служебной лестнице.
Генерал Андрей Власов
Когда началась Великая отечественная война, Власова она застала, когда он служил в Киевском военном округе. Он с многими командирами и бойцами Красной Армии отступал на восток. В сентябре 1941 года, Власов вышел из окружения в Киевском котле. Власов выходил из окружения два месяца, причем он отступал не с бойцами Красной Армии, а с женщиной-военврачом. В те дни тяжелого отступления Красной армии генерал Власов стремился как можно быстрее прорваться к своим. Переодевшись в гражданскую одежду с военврачом в одном из населенных пунктов, Андрей Власов вышли к началу ноября 1941 года из окружения в районе города Курска. После выхода из окружения Власов заболел и его поместили в госпиталь. В отличие от других офицеров и солдат Красной Армии, которые вышли из окружения, Власов не был подвергнут допросу. Он все еще пользовался лояльностью Сталина. Иосиф Сталин заметил по этому поводу: «Зачем беспокоить больного генерала».
Генерал Андрей Власов
С началом зимы 1941 года, немецкие части Гудериана стремительно продвигались к столице СССР. Красная Армия в эшелонированной обороне с трудом противостоит немцам. Вот-вот начнется критическое положение для Советского Союза. В то время, обороной Москвы в «Битве за Москву» командовал Георгий Жуков. Для выполнения боевой задачи, Жуков специально отобрал, по его мнению, лучших командармов. В то время, когда происходили эти события, генерал Власов находился в госпитале. Власова, как и других командармов, назначили в списки командующих в битве за Москву без его ведома. Разработал операцию по контрнаступлению Красной Армии под Москвой генерал Сандалов. Операция по контрнаступлению Красной армии, когда Власов прибыл в штаб, была полностью разработана и утверждена. Поэтому, Андрей Власов не принимал в ней участия. 5 декабря 1941 года 20-я ударная армия нанесла немцам контрудар, который отбросил их от Москвы. Многие ошибочно считают, что командовал этой армией генерал Андрей Власов. Но Власов вернулся в штаб только 19 декабря. Только через два дня он вступил в командование армией. Между прочим, Жуков не раз выражал свое недовольство, по причине пассивного командования армией Власовым. После этого Красная Армия успешно контратаковала немцев и Власова повышают в звании. Но Власов почти не прилагал усилий для осуществления этих событий.
Генерал Андрей Власов
Многие историки всерьез утверждают, что Власов, еще до начала войны с Германией, был ярым антисталинистом. Не смотря на это, он в феврале 1942 года побывал на встрече с Иосифом Сталиным и был весьма поражен его сильной личностью. Власов всегда был на хорошем счету у Сталина. Армия Власова всегда успешно воевала. Уже в апреле 1942 года генерал-лейтенанта Андрея Власова Сталин назначает командующим 2-ой ударной армией.
Генерал Андрей Власов
19 апреля 1942 года Власов впервые предстает перед 2-ой ударной армией с речью: «Я начну с дисциплины и порядка. Никто не уйдет из моей армии, просто потому, что ему захотелось уйти. Люди моей армии будут уходить либо с орденами на повышение, либо на расстрел....Относительно последнего, я конечно пошутил»
Генерал Андрей Власов
В тот момент эта армия находилась в окружении и нужно было срочно что-то предпринимать для ее вывода из котла. Армия была отрезана немцами в новгородских болотах. Положение армии стало критическим: не хватало боеприпасов и питания. А между тем, немцы систематически и хладнокровно уничтожали окруженную армию Власова. Власов просил поддержки и помощи. В начале лета 1942 года немцы перекрыли единственную дорогу (ее еще называли "Дорогой жизни"), по которой осуществлялось обеспечение питанием и боеприпасами 2-ой ударной армии. По этой же дороги бойцы Красной армии выходили из окружения. Власов отдал свой последний приказ: самостоятельно всем прорываться к своим. Вместе с группой прорыва, генерал-лейтенант Власов направился на север в надежде вырваться из окружения. Во время отступления Власов потерял самообладание и был абсолютно равнодушен к происходящим событиям. Многие окруженные офицеры 2-ой ударной армии застрелились при попытке взять их в плен немцами. Систематически, солдаты из 2-ой ударной армии Власова выходили из окружения к своим небольшими группами. 2-я ударная армия состояла из нескольких сотен тысяч бойцов, из них спаслись не более 8 тысяч человек. Остальные были убиты, либо попали в плен.
Генерал Андрей Власов
На фоне окружения 2-ой ударной армии, противосоветские настроения генерала Власова обострились. 13 июля 1942 года Власов добровольно сдался в плен. Рано утром через деревню проезжал немецкий патруль. Местные жители рассказали немцам, что у них скрывается русский военный. Немецкий патруль схватил Власова и его спутницу. Это произошло в деревне Туховежи, Ленинградской области. Перед тем, как сдаться, Власов общался с местными жителями, которые контактировали с русскими партизанами. Один из жителей этой деревни хотел сдать Власова немцам, но не успел этого сделать. По словам местных жителей, у Власова была возможность выйти к партизанам, а затем вернуться к своим. Но он по неизвестным причинам этого не сделал.
Генерал Андрей Власов
13 июля в штаб НКВД принесли секретную записку, в которой упоминалось, что командармы 2-ой ударной армии Власов, Виноградов и Афанасьев вышли к партизанам и находятся у них в безопасности. 16 июля выяснили, что в сообщении была допущена ошибка и Власова со спасшимися командармами не оказалось. Да и командарм Виноградов не вышел из окружения. На поиски Власова и других командармов, по поручению Сталина, были направлены диверсионные отряды в тыл немцам. Почти все поисковые группы погибли.
Генерал Андрей Власов
Власов решил сдаться врагу по многим причинам. Во-первых он предполагал, что Советский Союз не в силах уничтожить немецкую армию, на фоне тех событий, которые происходили на Волховском фронте в Мясном бору. Он решил, что лучше будет для него, что он сдастся немцам. Власов планировал, что после разгрома Советов, он станет во главе руководства завоеванной страной.
Генерала Власова переправили в Германию, в Берлин. В одном из домов на окраинах Берлина находилась штаб-квартира Власова. Немцы нуждались в такого рода фигуре из Красной Армии. Власову предложили стать во главе армии в освобождении от большевизма в России. Власов начинает ездить по концлагерям, в которых заключены советские военнослужащие. Он начинает создавать костяк РОА (русской освободительной армии) из пленных русских офицеров и солдат. Но не многие вступают в эту армию. Позже в оккупированном городе Пскове, проходит парад нескольких батальонов РОА, на котором Власов принимает парад. На этом параде Андрей Власов заявляет, что в рядах РОА уже полмиллиона солдат, которые скоро будут сражаться против большевиков. Но на самом деле этой армии не существовало.
За все время существования РОА, немецкие офицеры, да и сам Гитлер с пренебрежением и недоверием относились к этому формированию.
Генерал Андрей Власов
После поражения Вермахта на Курской битве в июле 1943 года генерал Власов решает активно действовать и решает предложить немцам возглавить пятьсот тысячную армию русских военнопленных, которые возьмут оружие и встанут против СССР. После совещания Гитлера с высшим командным составом Вермахта было принято решение не создавать боеспособную русскую армию РОА. Гитлер категорически запретил формирование военных частей из русских добровольцев, по причине недоверия к ним.
После отказа Власову в создании его армии, его взяли под домашний арест. В период безделья, Власов в своей резиденции часто предавался пьянкам и другим развлечениям. Но в то же время, с руководителями РОА, Власов планировал план мероприятий на различные случаи развития событий. Понимая, что от немцев уже ничего нельзя ждать в плане помощи создания армии, руководители РОА планировали укрыться в Альпах и продержаться там до прихода союзников. А потом сдаться им в плен. Это на тот момент было их единственной надеждой. Тем более Власов уже вышел на связь с МИ-6 (британская военная разведка). Власов полагал, что перейдя на сторону Англии, он со своей армией будет воевать с СССР, когда Англия, выйдет в Европу, начнет войну с Россией. Но англичане не стали вести переговоры с Власовым, посчитав его военным преступником, который действует в разрез интересам союзников.
Летом 1944 года Андрей Власов женится на вдове убитого эсэсовца Аделле Биллинберг. Тем самым он хотел получить лояльность немцев по отношению к себе. Тем более, он хотел этим поступком выйти на Гиммлера, который летом 1944 года принял Власова. В надежде на помощь власовских формирований, Гиммлер разрешает создать Власову армию. В итоге генерал Власов добивается своего: формируется первая дивизия РОА под его руководством. Сразу же начинается подготовка диверсионных отрядов, для свержения власти в России. Планировалось совершать террористические акты на территории Москвы против советского правительства. Власов также хотел создать в крупных русских городах подпольные организации с целью противодействия советской власти.
Генерал Андрей Власов
После создания своей армии генерал Власов переезжает в Чехию. В ноябре 1944 года в Праге состоялся первый съезд комитета освободительных народов России. Немцы, да и сам Власов всерьез планировали, что в случае победы в войне, Власов станет во главе правительства, управляющего Россией.
Но события разворачиваются по – иному. Красная армия двигается на запад и систематически уничтожает разбросанную немецкую армию. Советские войска подходят к границам Чехословакии. Власов понимал, что единственный шанс на его спасение – это сдаться американцам.
Хоффманн Йоахим
История власовской армии
Хоффманн Йоахим
История власовской армии
Знаком * обозначены цитаты, данные в обратном переводе с немецкого.
Автор: Эта книга, в которой показаны зарождение Освободительного движения и история Освободительной армии и уделено некоторое внимание политическим основам и деятельности КОНР, написана с принципиально новых позиций. В отличие от общепринятой интерпретации, когда власовская армия рассматривается как акция немецких кругов (руководство рейха, СС и вермахт), предпринятая для предотвращения грозившего рейху поражения, в настоящей работе Освободительная армия и Освободительное движение рассматриваются сами по себе и независимо. Автор особенно стремился выделить позитивные моменты в отношениях между немцами и русскими. Национальное русское движение, которому Власов дал свое имя, рассматривается в книге в контексте советской истории, оставаясь при этом частью истории второй мировой войны.
С о д е р ж а н и е
Предисловие
Глава 1. Основы РОА
Глава 2. Высшее командование и офицерский корпус РОА. Обособление РОА
Глава 3. Сухопутные войска РОА
Глава 4. Военно-воздушные силы РОА
Глава 5. Военнопленные становятся солдатами РОА
Глава 6. РОА на Одерском фронте
Глава 7. Поход в Богемию
Глава 8. РОА и Пражское восстание
Глава 9. Значение Пражской операции
Глава 10. Конец Южной группы РОА
Глава 11. Конец Северной группы РОА
Глава 12. Выдача
Глава 13. Советская реакция на Власова
Глава 14. Борьба с феноменом Власова
Глава 15. Историческое место освободительного движения
Послесловие
Документы
Примечания
Предисловие
Научный центр военной истории ФРГ еще в 60-е годы обратился к проблеме добровольческих соединений, набранных из представителей различных народов СССР и служивших в германском вермахте. В 1967 году мой тогдашний начальник, полковник в отставке доктор фон Гроте поручил мне подготовить подробный обзор всех аспектов этой темы. До сих пор в центре моих научных интересов были народности Кавказа, и поэтому я решил сначала заняться добровольческими формированиями, составленными из представителей национальных меньшинств СССР.
В 1974 году я опубликовал работу "Немцы и калмыки", в 1976 вышел первый том истории Восточных легионов. Обе публикации выдержали несколько изданий, что доказывало актуальность избранной мною тематики. Однако по разным причинам мне пришлось прервать занятия Восточными легионами, и центр моих научных интересов сместился. Я вплотную занялся историей Русской освободительной армии и в конце 1982 года представил рукопись начальнику Центра военной истории полковнику доктору Хаклю. Лишь после этого я вернулся к прерванным исследованиям.
На протяжении всего этого периода меня не раз спрашивали, как согласуется изучение добровольческих объединений, обсуждение феномена службы бывших советских солдат в рядах и на стороне "немецко-фашистских сил" с принципами так называемой политики разрядки. Я каждый раз отвечал, что историк не может исходить в своей работе из соображений политической конъюнктуры и что вряд ли политика разрядки оправдывает умолчание исторической правды и прекращение полемики. Надеюсь, читатель найдет, что мой текст выдержан от начала до конца в духе взаимопонимания между немецким и русским народами. Во всяком случае, с советской точки зрения, эта тема, несомненно, чрезвычайно актуальна, хотя и - по точному замечанию обнаруживает "ахиллесову пяту" Советской армии, иначе говоря, ее "морально-политическую" слабость во время второй мировой войны. Но вряд ли у историка есть основания утаивать неприятные кому-то факты.
Интерес к власовскому движению (и его ядру - "власовской армии") не иссяк со временем. В последние годы появилось немало интересных публикаций; другие еще ждут своего часа. В работе над настоящей книгой я пользовался в основном немецкими документами, а также документами и материалами Русского освободительного движения. Среди них следует в первую очередь упомянуть обширное собрание полковника РОА Позднякова, переданное при моем посредничестве из США в военный архив ФРГ. В работе использованы также советские трофейные материалы и публикации по данной теме.
Эта книга, в которой показаны зарождение Освободительного движения и история Освободительной армии и уделено некоторое внимание политическим основам и деятельности КОНР, написана с принципиально новых позиций. В отличие от общепринятой интерпретации, когда власовская армия рассматривается как акция немецких кругов (руководство рейха, СС и вермахт), предпринятая для предотвращения грозившего рейху поражения, в настоящей работе Освободительная армия и Освободительное движение рассматриваются сами по себе и независимо. Автор особенно стремился выделить позитивные моменты в отношениях между немцами и русскими. Национальное русское движение, которому Власов дал свое имя, рассматривается в книге в контексте советской истории, оставаясь при этом частью истории второй мировой войны.
